День 11-й.
— Вставай! Щас все яйца укатят из столовки, — кошмарит меня Алекс.
— Бли-ин… — я вспоминаю Египет и «все включено».
Там проблемы «укатят» не существовало. Там волновала проблема лишнего веса. И издевки типа «пошли, надо есть, все же оплачено, надо себя заставлять». Ну, зато бессонницы у меня не случалось ни там, ни здесь. А кто спит, тот, как известно, обедает. И завтрак его не касается…
— Да вставай же, ты что, спать сюда приехала?
Ура, новая обувка!
Проходя мимо аптеки (Pharmacie Goldfarb; 7, rue de Maubeuge) я замечаю, что тут продают удобнейшую обувь Scholl, да еще с приличной скидкой. Это то, что мне надо, жаль только, что так поздно эта аптека мне попалась. Шутка ли, столько дней топтаться по Парижу без перерывов на пляж и море, как в Португалии. Самый настоящий спорт. Можно было бы съездить на Лазурный берег, но после облома с Брюсселем наш энтузиазм к поездкам поугас. Перемещаться на метро не хотелось — это в Москве приличные расстояния между интересными местами, а в Париже все красиво, и жаль упустить хоть что-то. Автобус тоже не выход — когда едешь, картинка сменяется, как в фильме. Так что придется мне спасаться не морем и транспортом, а новыми босоножками. Я захожу и меряю их, они кажутся мне удобными, но большими. Девушка советует снять капроновые носки — снимите «this». Без них действительно лучше.
На улице Факультета медицины
Наш не вполне сформированный маршрут приводит нас в Латинский квартал, к медицинскому факультету Университета Париж Декарт (собственно, это один из университетов Сорбонны). Латинский квартал так называется из-за того, что обучение в средневековой Франции было в основном религиозное. А официальным языком церкви до конца 19 века была латынь.
Внутри тусуются будущие светила медицины. Дальше мы идти стесняемся, к нам с чего-то проявили излишнее внимание…
Так что выходим на улицу, к стоянке доктормобилей и медикбайков.
На этой же улице в доме № 7 располагается Королевская школа рисунка, открытая в 1767 году. Рисунком дело не ограничилось и сейчас это часть Высшей государственной школы декоративных искусств (École Nationale Supérieure des Arts Décoratifs — ENSAD).
А в доме №5 в 1844 году родилась Сара Бернар.
Национальный музей средневековья
Когда-то здесь были римские термы — часть руин даже сохранилась. В XII в. орден Клюни построил здесь монастырь, к которому в XV в. пристроили особняк.
Выходим к особняку с другой стороны. Он дразнит высунутыми языками гербов и огорожен хоть и низкой, но глухой стеной.
Пока мы рассматриваем волчицу, подаренную Парижу Римом, голубь, зависший на ветке вниз головой, как какой-нибудь лемур, деловито расправляется с ягодами.
Снова к учебным заведениям
Выходим на Школьную улицу к очередному зданию Сорбонны.
А потом к дверям Коллеж де Франс. Возле них стоит предсказуемо измученный студентами памятник французскому медику Клоду Бернару.
К Сент Этьен дю Мон
Сворачиваем в сторону Пантеона. Кто-то целуется на балконе мансарды, кто-то отдыхает в кафе.
На улице Ланно (Двух башен) нам попадается просевший дом, древний вид которого органично подчеркивается ржавой водосточной трубой.
Мы не уделили церкви Сент Этьен дю Мон должного внимания, когда бродили возле Пантеона. Решаем исправить это сейчас. На фронтоне над дверью нас встречает скульптурная группа «Избиение Святого Стефана». Одному из избивающих, подбирающему камень, похоже, самому прилетело в голову что-то уже из нашей реальности — то ли красное яблоко, то ли мячик, а может быть и вообще бильярдный шар.
В интерьере выделяются массивные колонны и резные ажурные лесенки.
Но главная и малоизвестная особенность этой церкви — витражи (XVI — XVII вв.) в затененной капелле.
Особенного в них то, что они выполнены маслом прямо по стеклу.
«Где тут наша шкварочка?»
На улице Монтань Сент-Женевьев
По дороге нам попадается прелестный музыкальный магазинчик «La dame blanche» — здесь можно очень по-парижски порыться в виниле, выставленном под навесом на улице.
Мы уже присматриваем место, куда идти ужинать. Вчера из отпуска приехала Вика, и мы хотим где-нибудь встретиться вечерком. В ресторанчике «L’Etoile du Berger» мы находим уютный интерьер, обещание савойской кухни и забавную визитницу — три железных человечка держат поднос. Берем визитку, может, сюда и вернемся к ужину.
Выходим к стильной витрине магазина «Les editeurs reunis». Здесь продают русские книги, а сами хозяева магазина — русские эмигранты давней волны.
«Le village Ronsard»
Отдыхаем на террасе кафе «Le village Ronsard». По традиции беру горячий шоколад, он здесь вкусный и относительно дешевый, учитывая расположение кафе — около €4. Здесь мы все переосмысливаем и решаем, что нам лениво идти в «L’Etoile du Berger», а пойдем мы снова в «Прокоп». И это, кстати, не я предложила.
Натюрмортное
А не поужинать ли здесь?
Лика затаскивает нас в прикольные переулочки со старыми домами. А через речку — Нотр Дам.
Здесь я обнаруживаю вегетарианский ресторан — «Le Grenier de Notre Dame» («Le Grenier» означает «чердак»). Кто знает, может, это единственный вегетарианский чердак в Париже. Но этот ресторан я первый раз вижу, а «Прокоп» давно знаю. Да и спутники мои всеядны. Я выбираю «Прокоп».
Возле Сент-Жульен ле Повр
Сама церковь Saint-Julien le Pauvre меня не впечатлила, увы, хоть она и очень древняя. Зато порадовал домик справа от нее, а также вел, пристегнутый к ограде.
Как и дом на другой стороне, с выпирающими из беленой стены камнями.
Время, между прочим, мирное
Гуляем дальше. Над головой с диким ревом проносятся два самолета, явно военных. Авиасалон в Ле Бурже проводится раз в два года и в 2010-м году не намечался. Мы ждем некоторое время, но больше ничего странного не происходит.
В районе улицы Юшет
Идем по Латинскому кварталу. От дверей ресторана «La Savoyarde» (rue Xavier Privas) нас окликает девушка и начинает по-русски зазывать на ужин.
Нам не нравится, когда навязываются, поэтому мы технично линяем с этой улицы на Юшет, к театру и индифферентной крепери с залежами Нутеллы — надо сказать, это невероятно популярная штука в парижских блинных. Теперь и я, насмотревшись, поедаю ее банками и стыжусь, стыжусь и поедаю…
На улице Сент-Андре дез Ар
Лика смело заходит в эротический театр «Chochotte» — в переводе что-то вроде «неженка». И тут же вылетает оттуда, грациозно, как пробка от шампанского.
— Не пустили? — смеется Алекс.
— Ты знаешь, там такой красивый дядька, что я смутилась и вышла.
Ну если уж Лику вогнали в краску, то я, пожалуй, туда даже соваться не буду… А Алексу дядьки неинтересны, поэтому мы, поусмехавшись, идем дальше.
Мимо проходит месье с таким количеством багетов, что я пищу от восторга.
Заворачиваем в пассаж «Cour du commerce», куда выходят еще одни двери «Прокопа» — именно здесь у нас вчера состоялась светская беседа о театре и революции.
И все-таки «Прокоп»
Половина седьмого, в кафе готовятся к ужину. Мы на всякий случай резервируем столик.
И отправляемся вон гулять до семи.
В семь мы встречаемся с Викой возле кафе. Вика — это загар, привезенный из Граса, открытая улыбка и заметный французский акцент.
Усаживаемся за столик. Сначала некоторые из нас хотят устриц. Ну ладно, в основном я хочу. Алекс и Лика тоже хотят, но не так дико. Вика морщит загорелый нос — она совсем не фанат рыбных блюд.
— Как же ты без рыбы обходишься? — спрашивает Лика.
— Ну а что, некоторые рыбу не едят, некоторые мясо, — встреваю я.
— Да-да, — включается в игру Вика. — Наш организм вообще-то не предназначен для мяса. Мы не хищники.
— Чувствуешь, на чью мельницу вода полилась? — оборачивается ко мне Лика.
А то как же. К устрицам предлагают вино. Дорогое вино. Все слушают, кивают, потом заказывают вино подешевле. Сомелье чуть расстраивается. Мне берем грейпфрутовый сок — «жю де памплимус». Дядечку так удивляет сок, заказанный к устрицам, что он оживляется и говорит «о!», затем весело подмигивает мне, а может, это просто нервный тик. Когда он уходит, Вика говорит, что он нестандартной ориентации — тонко чувствует мир и все такое. Лика говорит, что французы толком не знают, как держать себя с иностранцами — мы для них дивные звери — и начинают вести себя неадекватно.
Алекс и Вика едят рябчиков в медной вазе пьяного петуха — символ свободолюбивой Франции, тушенный в красном вине. Символ сегодня довольно увесист — у каждого по большой посудине. У меня — треска с фенхелем (смешное слово фенхель здесь звучит не менее смешно — фенуй) и имбирем. Блюдо выглядит обыденно, зато на вкус замечательное. Лика кремень — кроме полудюжины устриц, не съела ничего. Это очень кстати, потому что Алекс и Вика не справляются со своими котелками. Так что Лике достается и мясо, и соус. Я внаглую вспоминаю анекдот про «свинью заведите». Это я зря. Лика заявляет, что объелась и больше не может, так что доедать придется мне. Ну уж нет. Пьяный петух, по словам вкусивших, оказался так себе.
В конце ужина Вика ловит официантку. Они некоторое время оживленно беседуют на французском, пока до меня не доходит, что Вика просит разделить счет, а Лика в это время прикидывается ветошью. Я толкаю Алекса в бок, объясняю в чем дело и он выражает свое «фе». Но поздно, девчонка уже убежала считать.
Дальше мы наблюдаем картину маслом. Никто не помнит, что мы там заказывали — и у компа постепенно собирается несколько человек.
— Это там из-за нас такое сборище? — предполагает Лика.
— Ага. Они сюда смотрят. Вика им прополоскала мозги. А щас у них еще и база накроется…
Алекс сегодня очень весел и доброжелателен.
Люди, что толкутся у монитора, наверное, нас уже запомнили и начали ненавидеть. Но мы завтра уезжаем, поэтому нам фиолетово. Через некоторое время они все же справляются с компьютером и мы имеем два счета.
Мы в Викой удаляемся в дамскую комнату попудрить носы, а Лику и Алекса оставляем дальше пудрить мозги персоналу. Когда возвращаемся, какой-то официант совершает поступок, который я раньше считала русским изобретением — спрашивает Вику, не его ли она ждет. Затейник и мастер пикапа…
«Café De Flore»
Продолжаем вечер в «Café De Flore», где забираемся на верхний этаж. Мы шумные. В дальнем углу зала сидит одинокий дядька за ноутом. Мы здороваемся, он тоже. Мы листаем меню и Вика советует мне десерт — кофе по-льежски (Cafe Liejois, «кафе Лиежуа»).
— Вот, я нашла, — говорю довольная я.
— Ну надо же, ты нашла раньше меня, — удивленно говорит Вика.
Она просто не знает, что я частенько разминалась «кафе виеннуа» и примерно понимаю, как пишется «лиежуа». Десерт оказывается вкуснейшим — кофейное мороженое и сливки.
Мы болтаем, а дядя с ноутом пытается не отвлекаться. Вскоре приезжает Жан Поль, и у нас разворачивается русско-французская светская беседа о том, какие мы разные. А начинается она с обсуждения того факта, что в магазинах у нас ночью дешевле, а у французов — дороже. В воскресенье практически все магазины во Франции закрыты, а у нас иной раз в выходные магазины делают большую выручку, нежели в будни.
На какую-то очередную русскую шутку Жан Поль реагирует вежливой улыбкой. Через некоторое время разговор плавно перетекает к разнице в юморе.
— Ну я ему перевожу, но он не смеется, — говорит Вика.
— Да мы видим, — говорит Алекс и начинает смеяться сам — Викин ответ в сочетании с ее наивно-удивленным взглядом и каменно-приветливым выражением лица Жан Поля его очень веселит.
— Французский юмор прямой, а русский «вот такой», — и Жан Поль делает волнообразное движение рукой.
— Да ладно, это русский юмор прямой, а «вот такой» — это английский, — говорю я.
Вика приводит пример французского юмора — «если тебе вдруг захотелось поработать, подожди немного и все пройдет». Я вспоминаю, что у нас есть точно такая же шутка: «Если хочется работать — ляг поспи, само пройдет». Дядька в углу забросил свой ноут и внимательно слушает наш разговор.
— У вас какого юмора в семье больше, русского или французского? — наглея, задаю я вопрос Вике.
— У нас в семье юмора нет, — смеется она.
Через некоторое время я обнаруживаю, что заляпала брюки десертом и теперь сижу не просто в шелках, а в шелках и шоколаде.
Когда мы уходим, мужчина машет нам из своего угла как близким, но несколько надоевшим родственникам.
Париж располагает к разговорам
Забегаем к девчонкам за очередной порцией подарков, а потом идем по ночному Парижу. Я много болтаю и во время этой моей болтовни замечаю, что обычно я не так много болтаю. Похоже, никто не верит.
— Наверно, это все Париж, — пытаюсь я объяснить свою разговорчивость.
— Наверно, это все десерт, — влезает Алекс.
Приходим в отель так поздно, что приходится звонить, чтобы открыли. Желаем заспанному портье «бон нюи» и ползем в номер, чтобы упасть в объятия Морфея.
